Читать онлайн книгу "Частные предприятия в Китае: политика и экономика. Ретроспективный анализ развития в 1980-2010-е годы"

Частные предприятия в Китае: политика и экономика. Ретроспективный анализ развития в 1980-2010-е годы
Андрей Павлович Кудин


Продолжая строить «социализм с китайской спецификой», КНР в текущем десятилетии – несмотря на глубокую структурную перестройку экономики и серьезные внешние вызовы – стала первой страной мира по общему объему ВВП, промышленного производства, внешнеторгового оборота и по многим другим экономическим показателям. Каковы реальные источники и субъекты этого «китайского чуда»? По глубокому убеждению автора настоящей монографии, основанному на неоспоримых фактах и фундаментальных расчетах, роль важнейшего драйвера успешного в целом развития Китая играет весьма жестко регулируемый государством частный национальный бизнес. Его место в экономической политике страны, параметры экономического роста, структурные приоритеты, общая роль в экономике, проблемы и перспективы развития – эти и взаимосвязанные с ними вопросы рассмотрены в представляемой книге, актуальность которой, по мнению автора, неоспорима для современной России, находящейся в поиске оптимальных моделей регулирования своего малого и среднего, как и рационального преобразования крупного корпоративного предпринимательства. Книга предназначена для работников практических организаций, предпринимателей, широкого круга специалистов-международников, преподавателей, студентов и всех читателей, интересующихся современным Китаем как постоянно усиливающей свои позиции глобальной державой.





Андрей Кудин

Частные предприятия в Китае: политика и экономика. Ретроспективный анализ развития в 1980-2010-е гг



Ответственный редактор:

В.В. Карлусов – д.э.н., профессор МГИМО-Университета МИД России.



Рецензенты:

Е.Ф. Авдокушин – д.э.н., профессор МГУ им М.В. Ломоносова;

Н.В. Галищееа – д.э.н., профессор МГИМО-Университета МИД России;

Н.Н. Котляров – д.э.н., профессор Финансового университета при Правительстве России.



© Кудин А.П., 2017

© ООО «ИТК «Дашков и К°», 2017



Рекомендовано к печати кафедрой мировой экономики МГИМО-Университета МИД России



Автор выражает глубокую благодарность доктору экономических наук, профессору МГИМО-Университета МИД России Карлусову Вячеславу Всеволодовичу за помощь, оказанную при работе над книгой в целом, а также преподавателю МГИМО Калашникову Дмитрию Борисовичу за техническую помощь при расчетах и составлении ряда таблиц приложения.




ПРЕДИСЛОВИЕ


Настоящая монография известного китаеведа-экономиста, доктора теологии А.П. Кудина, – это фундаментальное исследование темы, чрезвычайно актуальной не только для Китая, но и для России как страны с переходной и развивающейся рыночной экономикой.

Что происходит и дальше будет происходить с нашим великим соседом, который в процессе строительства своего специфического варианта «социализма» неожиданно для многих вдруг стал первой экономической державой мира? Каковы источники и факторы этого беспрецедентного в новейшей истории мира экономического «взлета» страны-гиганта, длящегося вот уже более трех с половиной десятилетий? Можно ли рассматривать определенное замедление темпов роста КНР в последние годы как симптом окончания этого «китайского чуда»? Что будет с глобальной экономикой и Россией как ее составной частью, если вдруг ситуация в Китае резко изменится и многие его внутренние проблемы выйдут из-под контроля?

Ответы на эти и многие другие, прямо или косвенно связанные с ними, вопросы вполне можно почерпнуть из книги А.П. Кудина, которому удалось без преувеличения «попасть точно в десятку», вычленив из всего комплекса китайских проблем и противоречий лишь одну, но поистине ключевую проблему – проблему взаимодействия государства и развивающегося частного национального бизнеса. Причем не только вычленить, но и всесторонне исследовать ее с методологических позиций системного анализа в широком ракурсе мировых сопоставлений.

Книга А.П. Кудина – это глубоко фундированный, полный весьма не простых экономико-математических расчетов труд, по своему уровню профессионализма вполне достойный пера доктора экономических наук. В то же время это историко-ретроспективное, междисциплинарное исследование, по широте и глубине своих научных результатов далеко выходящее за рамки собственно экономической работы. Со всей ответственностью можно констатировать, что подобных обобщающих монографий по избранной автором тематике в российском, дай в зарубежном китаеведении не было вот уже более четверти века.

А.П. Кудин – поистине многогранный аналитик широкого профиля специализации: от исследования национальной экономики Китая и ее структурных компонентов, российско-китайских отношений до беспристрастного анализа истории мировых религий, духовного развития стран Востока и Запада, теории и практики мировой экономики и глобальных проблем современности.

В этот широкий диапазон научно-исследовательских и научно-популярных интересов автора вполне логично вписывается и настоящая его монография. Потому, в частности, что развитие национального предпринимательства, конструктивное партнерство власти и бизнеса в Китае – это ключевая предпосылка и фактор кардинальной эволюции ментальной парадигмы китайского общества, поэтапного фактического отказа его от аутентичного марксизма как своего рода «квазирелигии», опирающейся на психологию классовой ненависти и насилия.

Потому что, как показано в монографии, становление конкурентного бизнеса, ориентированного на внутренний и внешний рынки, – это, помимо прочего, и взращивание новой, цивилизованной предпринимательской этики и культуры, выход на качественно новый уровень развития человеческого капитала.

Потому, наконец, что регулируемое государством высокоразвитое частное предпринимательство – это основа и «сердцевина» многочисленного среднего класса как гаранта экономической и социально-политической стабильности, успешного построения в Китае общества социальной гармонии и справедливости.

В этом контексте хотелось бы от всего сердца пожелать А.П. Кудину дальнейших творческих успехов в его научной, научно-популярной и разносторонней практической деятельности, в том числе и в исследовании Китая как важнейшего стратегического партнера России в созидании нового, многополярного миропорядка, в благородном и крайне сложном деле достижения на нашей планете всеобщего мира и согласия.



Доктор экономических наук,

профессор МГИМО-Университета МИД России

В.В. Карлусов




ВВЕДЕНИЕ


Актуальность темы исследования определяется комплексом взаимосвязанных факторов и обстоятельств.

Во-первых, беспрецедентным возрастанием роли Китая в мировой экономике. Так, в 1979–2016 гг. доля КНР в мировом ВВП (подсчитанном по паритету покупательной способности – ППС) выросла почти в 6 раз, составив около 18 %. В 1995 г. Китай вышел на 2-е место в мире по общему объему ВВП, обойдя Японию, в 2014 г. ему удалось по данному показателю обойти и США, став новым мировым лидером. Уже в начале 2000-х гг., если вести расчеты по ППС, Китай не только вышел, но и прочно закрепил за собой первое место в мире по общему объему продукции и добавленной стоимости промышленности. В 2010 г. страна стала первым промышленным производителем в мире и по соответствующим показателям, исчисленным по официальному валютному курсу. В том же году КНР стала первой экспортной, а в 2012 г., доведя до рекордного уровня свой импорт, – и первой внешнеторговой державой мира. В 2016–2017 гг. общий вклад Китая в мировой экономический рост превысил 30 % (подробнее см. разд. 2.4 и 3.1).

Во-вторых, по мере развития реформ в КНР становится все более очевидным, что главная движущая сила экономики современного Китая – это национальное предпринимательство, основанное прежде всего на частной и смешанных формах собственности. Действительно, в течение всего реформенного периода среднегодовые темпы прироста частного предпринимательства намного (в 3~4 и более раз) превосходили аналогичные параметры остальной части национальной экономики, включая ее реальный сектор. Так, уже в 1986–1989 гг. темпы роста частной промышленности составили в среднем 56 % в год, в 2001–2016 гг., несмотря на естественную общую понижательную динамику, они варьировались в среднем диапазоне 15–35 %. В результате, в частности, удельный вес негосударственного сектора в общей численности работников обрабатывающей промышленности и сферы услуг вырос за указанные полтора десятилетия с 65 до 85 %, этот сектор, учитывая и другие его отрасли, стал главной сферой занятости китайского населения. Соответственно, общая доля госпредприятий в структуре ВВП по формам собственности снизилась в современном Китае примерно до 20 %.

В-третьих, в 1990-2010-е гг. в Китае существенно усиливалась тенденция к развитию национального предпринимательства не только на базе первичного накопления капитала мелкими частными предпринимателями (так называемого приватизационного процесса «снизу»), но и на базе радикализации реформы госсектора, приватизации его средних и малых предприятий частными арендаторами, с одной стороны, и акционирования его крупных предприятий в ходе развития курса на создание в КНР современного смешанного корпоративного бизнеса (так называемой системы современных предприятий) – с другой.

Все эти обстоятельства свидетельствуют об актуальности и целесообразности исследования на примере современного Китая такого комплексного явления, как «национальное предпринимательство»[1 - Весьма индифферентно с точки зрения реальных отношений собственности, трактуемого в КНР с помощью таких общепринятых идеологизированных терминов, как «предприниматели» (циецзя), «народные предприятия» (миньин цие), «рыночные компании» (шанши гунсы) и т. п.], и, в частности, исследования реальной социально-экономической сущности этого явления применительно к КНР, эволюции его места в государственной политике в период реформ, динамики его роли в китайской экономике. При этом, на наш взгляд, особого внимания заслуживает все де-факто частное национальное предпринимательство, формирующееся в Китае как на базе частной мелкотоварной, так и государственной и коллективной форм собственности, независимо от формального юридического (регистрационного) статуса соответствующих предприятий.

Объектом настоящего исследования является частное национальное предпринимательство, тенденции его генезиса и развития на основе различных форм собственности в смешанной экономике с формирующимся рынком (market emerging economy) на примере Китая. Предмет исследования – теоретические и практические аспекты эволюции: во-первых, места частного бизнеса в системе госрегулирования экономики и предпринимательства (ГРЭП), государственной социально-экономической политике КНР в целом; во-вторых, динамики и эффективности роста, структурных приоритетов, проблем, перспектив и общей роли частного предпринимательства в экономике страны в период современных рыночных хозяйственных реформ.

Хронологические рамки работы охватывают более чем тридцатилетний период указанных реформ (конец 1970 – 1-я половина 2010-х гг.). Вместе с тем в интересах наиболее полного раскрытия темы в монографии подвергаются анализу отдельные аспекты политики КНР в отношении частного предпринимательства предыдущих лет (1950-1970-е гг.). Наиболее подробно в фактологическом плане освещен период 1980-2000-х гг.

Общая цель монографии состоит в системном ретроспективном анализе частного национального предпринимательства как важнейшего объекта ГРЭП, имманентного субъекта рыночных отношений, формирующихся в современном Китае на базе частной, смешанной и реформируемой государственной собственности; в выявлении на примере КНР особенностей положения, экономического роста и роли развивающихся частных предпринимательских структур в смешанной экономике с формирующимся рынком восточноазиатского типа.

Исходя из названной цели, автор стремится решить следующие основные задачи:

с позиций теории мировой экономики изучить теоретико-методологические аспекты предпринимательства как важнейшего социально-экономического ресурса и объекта государственного регулирования национальной экономики;

• ретроспективно исследовать национальное предпринимательство как объект государственной социально-экономической политики на примере Китая, критически проанализировав при этом основные этапы формирования национальной модели ГРЭП и эволюцию политического курса страны в отношении предпринимательства в период существования КНР, особенно в современный реформенный период;

• дать функциональную оценку китайской модели регулирования экономики и предпринимательства в общем контексте пересмотра компартией Китая (КПК) своего традиционного категориально-понятийного аппарата в период современных рыночных реформ;

• осуществить компаративный ретроспективный анализ современной китайской модели ГРЭП, идентифицировав и охарактеризовав ее с позиций мирового опыта рыночной экономики и предпринимательства;

• проанализировать изменения институционального статуса частного предпринимательства в КНР, изучив основные документы его политико-правового регулирования на начальных и последующих этапах современных рыночных реформ;

• применяя экономико-математический инструментарий, в компаративном разрезе исследовать динамику, основные структурные пропорции и эффективность экономического роста частного предпринимательства, а также (как итог данного роста) общее радикальное изменение места частного бизнеса в национальной экономике реформенного Китая;

• в общем контексте развития форсированной индустриализации, начавшегося перехода к ее завершению, а также соответствующей корректировки национальной модели ГРЭП в Китае изучить эволюцию структурно-отраслевых приоритетов частного национального предпринимательства;

• в указанном выше ретроспективном контексте исследовать эволюцию баланса между внешней и внутренней ориентацией частного бизнеса, выявив его роль в развитии экспортоориентированных производств, а также в реализации современной китайской стратегии расширения емкости внутреннего рынка как перспективного драйвера устойчивого экономического роста КНР;

• в общих рамках исследования новой модели экономического и социального развития Китая, предполагающей, в частности, повышение качества человеческого капитала и переход страны к инновационному росту экономики, проанализировать высокотехнологичную и инновационную ориентацию частного предпринимательства, выявив при этом его роль как генератора нововведений, субъекта развития национальных отраслей высоких технологий, государственно-частного партнерства (ГЧП) в инновационной деятельности и интеграции страны в глобальную инновационную сферу;

• в общем контексте изучения воздействия внутренних и внешних факторов на экономическое и социальное развитие КНР в условиях глобализации подвергнуть сопоставительному анализу основные ограничители, проблемы и перспективы развития частного национального предпринимательства в реформенном

Китае, дав соответствующие прогнозные оценки с опорой на авторитетные китайские и мировые источники;

• на базе концептуализации китайского опыта развития и госрегулирования частного национального предпринимательства сделать ряд практических и теоретических выводов обобщающего характера, способствующих лучшему пониманию отечественной и мировой экономической наукой феномена смешанной рыночной экономики, развивающегося в условиях глобализации и продолжения динамичного догоняющего и опережающего экономического роста Китая как усиливающейся глобальной державы.

Теоретической и методологической основой монографии послужили разработки российских и зарубежных ученых по общим проблемам экономического роста, формирования субъектов рыночной и переходной к ней экономики, предпринимательства, теории прав собственности, компаративистики, приватизации, акционирования и транснационализации предприятий. В частности, были использованы труды Л.И. Абалкина, А.Б. Аганбегяна, А.Г. Гранберга, А.П. Колесова, Д.С. Львова, А.Д. Некипелова, а также работы Г. Демсеца, П. Друкера, Дж. Кейнса, Я. Корнай, Р. Коуза, В. Льюиса, А. Мэд дисона, Д. Норта, М. Портера, Дж. Сакса, Б. Слэя, М. Фридмена и др. В работе над темой автор следовал общеметодологическим принципам диалектики, историзма, придерживался проблемного подхода, использовал методики системного, ретроспективного и компаративного анализа.

Большую помощь автору в методологическом и методическом плане оказали работы российских востоковедов Е.Ф. Авдокушина, Л.Д. Бони, О.Н. Ворох, Л.А. Волковой, В.В. Карлусова, Л.И. Кондрашовой, С.Г.Лузянина, В.В. Михеева, З.А. Муромцевой, Л.В. Новоселовой, А.В. Островского, Э.П. Пивоваровой, В.Я. Портякова, М.А. Потапова, А.И. Салицкого, С.С. Суслиной, В.И. Шабалина и др.

Проблематика исследования в том специфически обобщающем контексте, который избрал автор (обобщающем прежде всего с точки зрения базы форм собственности предпринимательства), является недостаточно изученной в российском и зарубежном востоковедении. Исключением в определенном смысле являются фундаментальная работа В.В. Карлусова «Частное предпринимательство в Китае» [71], публикации В.В. Чуванковой (ИДВ РАН), посвященные исследованию ряда аспектов частнохозяйственной деятельности в КНР, а также более общие разработки Я.М. Бергера, Л.И. Кондрашовой, А.В. Островского, Э.П. Пивоваровой, В.Я. Портякова и некоторых других российских китаеведов, связанные с вопросами реформы госсектора и отношений собственности, перехода к рыночной экономике в Китае.

В числе опубликованных на Западе аналитических монографий в рамках избранной здесь тематики следует, на наш взгляд, как весьма типичный пример выделить переизданное в РФ исследование Хуан Яшэ-на [119]. При этом ни он, ни другие западные авторы (в том числе работающие на Западе исследователи китайского происхождения) не свободны в той или иной степени от элементов политизации общественных отношений в КНР, во многом связанных с пребыванием у власти в этой стране компартии (КПК).

В этой связи хотелось бы также особо указать на то, что за более чем четверть века, прошедшие после выхода в свет указанной выше книги В.В. Карлусова, ни в России, ни за рубежом не появлялось сколько-нибудь адекватных ей объемных, фундированных и в то же время деполитизированных монографий, хотя за этот весьма длительный период в экономике и обществе динамично развивающегося Китая произошли и происходят весьма радикальные (порой далеко не однозначные!) изменения, связанные с местом и ролью частного бизнеса и требующие соответствующего глубокого, фундаментального исследования и беспристрастной оценки.

Источниковая база исследования включает в себя аутентичные документы и другие китайские первоисточники – решения ЦК КПК, постановления Госсовета (ГС КНР), материалы сессий Всекитайского собрания народных представителей (ВСНП), Государственного статистического управления (ГСУ КНР), данные провинциальных и местных исполнительных органов. Была также использована общемировая статистическая база данных, представленная, в частности, докладами и другими материалами Всемирного банка (ВБ) и Международного валютного фонда (МВФ).

Важным источником фактов и их оригинальных оценок послужила издающаяся в Китае общая и специальная аналитическая литература. В ее числе следует выделить малотиражные университетские тематические сборники (в том числе для внутреннего пользования – нэйбу цзыляо), содержащие в себе перепечатку статистических и аналитических материалов из редких и/или труднодоступных местных (провинциальных и окружных) изданий (данные материалы как первоисточники оказали существенную пользу автору в оценке реального состояния объекта исследования, особенно на начальных этапах реформ 1980-1990-х гг.).

Применительно к последнему пятнадцатилетию, на наш взгляд, следует особо отметить издаваемый Всекитайской ассоциацией промышленников и торговцев (ВАПТ) начиная с 2000 г. «Ежегодник частного хозяйства Китая» (Чжунго сыин цзинцзи няньцзянь), а также издающиеся с 1999 г. под эгидой Академии общественных наук (АОН) Китая ежегодные сборники «Доклады о развитии частных предприятий в Китае. Голубая книга частных предприятий» (Чжунго сыин цие фачжань баогао. Сыин цие ланьпишу).

Ценные сведения по теме монографии получены из отдельных монографических работ, а также статей в периодической печати известных и менее известных китайских авторов: Ван Кэчжуна, Ван Хуэйцзю-на, Вэй Дуна, Гу Тина, Ли Инина, Ли Чжоу, Линь Ифу, Лу Чжуньюаня, Лю Гогуана, Лю Луна, Лю Шицзиня, Тун Няньчэня, У Цзинляня, Хай Вэня, Цай Фана, Цзян Ивэя, Чай Вэйхао, Чжан Вэйина, Чжан Вэйли, Чжан Чуньлиня, Чжоу Цижэня, Чэнь Юньтао и целого ряда других (см. раздел «Библиография»).

Автор широко использовал оригинальные материалы китайских и мировых интернет-ресурсов.

Научная новизна исследования определяется прежде всего тем, что оно представляет собой первую в российском востоковедении попытку системного ретроспективного анализа проблемы становления частного национального предпринимательства на базе разнотипных форм собственности развивающейся рыночной экономики современного Китая – как частной, так и реформируемой общественной, а также их многообразных смешанно-переходных и устойчи-восмешанных разновидностей. В работе также впервые в отечественной и мировой науке представлен ретроспективный анализ китайской модели государственного регулирования экономики и предпринимательства в мировых сопоставлениях, осуществлено исследование практической реализации данной модели в ходе рыночных хозяйственных реформ в Китае в конце 1970 – первой половине 2010-х гг.

К числу наиболее общих научных результатов, определяющих новизну исследования, могут быть также отнесены следующие более конкретные положения:

• национальное предпринимательство рассмотрено в монографии как в узком экономическом, так и в широком социальном аспектах;

• оно представлено и изучено в качестве системного результата развития реформационного процесса, проявляющегося как на микро-, так и на макроуровнях китайской экономики;

• национальное предпринимательство, базирующееся на первичном капиталонакоплении и частной собственности как имманентной форме собственности рыночных отношений, исследовано наиболее детально, во всей совокупности своих структурных элементов и технико-технологических приоритетов, внутренних и внешних взаимосвязей;

• национальное предпринимательство, представленное хозяйственной деятельностью менеджеров реформируемых государственных предприятий, рассмотрено в гораздо более общих чертах, пропорционально уровню незавершенности реформ в госсекторе, в общем контексте де-факто приватизации, идущей в Китае в процессе акционирования госпредприятий;

• национальное предпринимательство Китая в целом исследовано, таким образом, как многоуровневая, структурно сложная, эволюционно формирующаяся, высокодинамичная и в обозримом итоге органически целостная система;

• данная система – это, в свою очередь, важнейший системообразующий элемент и фактор, одна из подсистем более общей социально-экономической структуры, складывающейся в реформационном Китае – системы современной социально ориентированной смешанной рыночной экономики;

• в работе предпринята попытка избежать рудиментов классового подхода к оценке общественных явлений, уйти от любых форм идеологизации экономики, даже скрытых, в частности, предпринята попытка на данной основе дистанцировать понятия «национальное предпринимательство» и «приватизация».

Монография имеет теоретическую и научно-практическую значимость. Результаты работы могут быть широко использованы в различных областях китаеведения и общественных наук, в частности в исследовании стратегии и тактики хозяйственной реформы в КНР, в сопоставительном анализе перехода к рыночной экономике обществ с разными политическими системами.

Содержащиеся в монографии факты, оценки и выводы могут быть использованы в России при разработке политики макроконтроля, кредитно-налогового и прочего поощрения эффективных форм малого, среднего и крупного бизнеса (конкурентных, действующих преимущественно в сфере производства, экспортоориентированных, высокотехнологичных и т. д.).

Работа также дает обширный материал для выяснения перспектив социально-экономического развития КНР, прогнозирования конкретных форм и направлений внутренней и внешней политики Китая как важнейшего экономического партнера России и постоянно наращивающего свою мощь субъекта мирового хозяйства. Применение результатов исследования представляется целесообразным и при подготовке лекционных курсов и семинарских занятий по университетским дисциплинам «Мировая экономика», «Национальная экономика», «Международные экономические отношения», в компаративных и страноведческих дисциплинах в Школах бизнеса, а также в рамках предмета «Экономика Китая» на востоковедческих отделениях вузов.

Основные научные результаты монографии нашли отражение в 15 опубликованных печатных работах соискателя, в том числе четырех работах в изданиях, рекомендуемых и рецензируемых ВАК Минобрнауки РФ. Предшествующие данной книге публикации автора по исследуемой в ней тематике включают разделы и главы в трех персональных и коллективных монографиях, семь статей на русском и английском языках (в том числе в соавторстве), выступление на круглом столе журнала «Проблемы Дальнего Востока» (2002 г.), тезисы четырех докладов на Международных научных конференциях «Китай и мир. История, современность, перспективы» (М.: ИДВ РАН, 2003, 2005, 2008 и 2009). Результаты монографии также обсуждались на встречах с китайскими коллегами (Народный университет Китая, Пекин, 2005, 2012), коллегами-востоковедами кафедры мировой экономики МГИМО – Университета МИД России (2012–2017), а также Центра экономических и социальных исследований Китая ИДВ РАН (2007, 2016).

Структура монографии обусловлена характером сформулированных выше методологии, общей цели и конкретных задач исследования, а также стремлением автора положить в основу группировки материала принцип его проблемного изложения, а не хронологического описания. Работа состоит из введения, четырех глав, заключения, приложений и библиографии.

В первой главе рассматриваются теоретико-методологические аспекты предпринимательства как важнейшего социально-экономического ресурса и объекта государственного регулирования экономики, выделяются и анализируются основные этапы формирования национальной модели ГРЭП в КНР, современная версия данной модели идентифицируется и характеризуется в контексте общей эволюции категориально-понятийного аппарата КПК, а также с позиций мирового опыта рыночной экономики и предпринимательства.

Во второй главе исследуются изменения институционального статуса частного предпринимательства в КНР, его политико-правовое регулирование на начальных и последующих этапах современных рыночных реформ, в компаративном разрезе анализируются динамика, структурные пропорции и эффективность его опережающего другие уклады экономического роста, а также как итог данного роста общее радикальное изменение места частного бизнеса в национальной экономике реформенного Китая.

В третьей главе подвергаются ретроспективному анализу структурно-отраслевые приоритеты частного предпринимательства, баланс между его внешней и внутренней, традиционной и высокотехнологичной ориентацией, выявляется его роль в развитии экспортоориентированных производств, в реализации современной стратегии расширения внутреннего рынка, в повышении качества человеческого капитала, в инновационной деятельности и интеграции страны в глобальную инновационную сферу.

В четвертой, заключительной, главе монографии в общем контексте изучения воздействия внутренних и внешних факторов на экономическое и социальное положение КНР в условиях глобализации исследуются основные ограничители, проблемы и перспективы развития частного национального предпринимательства в реформенном Китае, при этом даются соответствующие прогнозные оценки с опорой на авторитетные китайские и мировые источники.

В заключении на базе итоговой концептуализации китайского опыта развития и госрегулирования частного национального предпринимательства делается ряд практических и теоретических выводов обобщающего характера, способствующих лучшему пониманию отечественной и мировой экономической наукой феномена смешанной рыночной экономики, догоняющего и опережающего экономического роста Китая как усиливающейся глобальной державы.

В приложения к работе вынесены 60 таблиц (приложение 2), а также 30 диаграмм (приложение 3) и графиков, иллюстрирующих и дополняющих основные научные результаты исследования (значительная часть этих таблиц и графиков подготовлена и построена на базе собственных расчетов автора).

Библиографический список включает в себя более 300 наименований изданий на русском, китайском и английском языках.




Глава I

Китайская модель государственного регулирования экономики и предпринимательства (ГРЭП): ретроспективный анализ в мировых сопоставлениях





1.1 Предпринимательство как важнейший экономический ресурс и объект государственного регулирования: вопросы теории мировой экономики





1.1.1 Понятие предпринимательства и предпринимательского ресурса


Согласно современной экономической теории предпринимательство – это инициативная самостоятельная деятельность граждан, физических и юридических лиц, направленная на получение прибыли или личного дохода, осуществляемая от своего имени, на свой риск, под свою ответственность или от имени и под юридическую ответственность юридического лица [12, с. 597].

В рыночной экономике предпринимательство предполагает имущественную ответственность в пределах, определяемых организационно-правовой формой предприятия (государственное, открытое акционерное общество, закрытое акционерное общество, товарищество, индивидуальное частное предприятие, производственный кооператив, муниципальное, унитарное предприятие). Субъектами предпринимательства могут быть государство, отечественные или иностранные граждане, а также объединения граждан (коллективные предприниматели). Предприниматель может осуществлять любые виды хозяйственной деятельности, не запрещенные законом, включая материальное производство, коммерческое посредничество, торгово-закупочную, консультационную и иную деятельность, а также операции с ценными бумагами [12, с. 597].

По мере развития мировой рыночной экономики предпринимательский ресурс становится все более важным экономическим ресурсом. Предпринимательский ресурс (предпринимательский потенциал, предпринимательские способности, предпринимательство) – это способность к эффективной организации взаимодействия остальных экономических ресурсов – труда, земли, капитала, знаний – для осуществления хозяйственной деятельности. Этот ресурс реализуется в сфере менеджмента, т. е. при управлении деятельностью фирм и организаций. В состав предпринимательского ресурса входят его носители – предприниматели, его инфраструктура – рыночные институты, его этика и культура [102, с. 153].

К предпринимателям относят владельцев компаний и менеджеров, не являющихся собственниками компаний, а также тех организаторов бизнеса, которые сочетают в одном лице владельцев и управляющих. В русском языке у термина «предприниматель» есть два традиционных значения: капиталист, владеющий предприятием, и предприимчивый человек, делец. Таким образом, предприниматель – это лицо, занимающееся организацией экономических процессов на микроуровне. Границы слоя предпринимателей расплывчаты. Так, многие владельцы компаний не принимают реального участия в их управлении. Большинство менеджеров низшего звена являются в основном простыми исполнителями, а не организаторами экономических процессов, и поэтому они также не могут быть отнесены к предпринимателям. К ним нельзя отнести и чиновников государственных учреждений, хотя их деятельность оказывает серьезное воздействие на предпринимательство [102, с. 153].

Выдающийся американский экономист австрийского происхождения Йозеф Шумпетер в рамках своей теории созидательного разрушения («создавая новые эффективные производства, капитализм разрушает прежние неэффективные…») главную роль отводит предпринимателю. Внедряя в хозяйственную жизнь и реализуя на рынке на свой страх и риск новые изобретения, идеи, организационные мероприятия, предприниматель осуществляет тем самым нововведения (инновации). Подобная инновационная деятельность предпринимателей и является, по Шумпетеру, двигателем экономического развития. С его точки зрения, предпринимательские способности – это уникальная и нечасто обнаруживаемая способность продвижения инноваций посредством рискового бизнеса.

Другая составная часть предпринимательского ресурса той или иной страны – это рыночная инфраструктура, т. е. такие институты и нормы рыночной экономики, как биржи и банки, страховые и аудиторские компании, консультационные и юридические фирмы, суды, государственные экономические органы, хозяйственное законодательство.

Наконец, составная часть национального предпринимательского потенциала – это этика и культура, сам предпринимательский дух общества. Если предпринимательская этика (а не только национальное законодательство) не допускает обмана партнера, а культура предпринимательства имеет длительную историю и значительная часть общества стремится к нему, то подобная атмосфера способствует изобилию предпринимательского ресурса в стране.

В целом можно сделать вывод, что в той или иной стране предпринимательский ресурс обилен, если в ней немало опытных и образованных предпринимателей, развита рыночная инфраструктура, имеют глубокие корни предпринимательская этика и культура, а сам дух общества не просто благожелателен к предпринимательству, а пронизан стремлением к нему значительной части населения. Подобными характеристиками обладают прежде всего развитые страны, большинство из которых взращивали предпринимательский ресурс столетиями (Европа) или являются наследниками старой предпринимательской культуры (Северная Америка и другие переселенческие страны), а также некоторые из новых развитых и новых индустриальных стран с глубокими торговыми традициями.

Мировой опыт также показал, что предпринимательские способности наиболее эффективно реализуются в указанных странах, если сильная степень либерализации хозяйственной деятельности сочетается с высокой эффективностью государственных институтов, а также активной государственной поддержкой мелкого и среднего предпринимательства и политикой поощрения конкуренции на внутреннем рынке.




1.1.2 Предпринимательский потенциал России и его характерные черты в сравнении с мировым опытом


У России состояние предпринимательского потенциала обусловлено переходным характером экономики. С одной стороны, в нашей стране быстро растет численность и квалификация предпринимателей (этому способствует сравнительно радикальный характер экономической реформы и высокий уровень образования населения), расширяется предпринимательская (рыночная) инфраструктура, увеличивается число желающих стать предпринимателями, а с другой – значительная часть российских предпринимателей не имеет необходимого опыта и соответствующего образования, слабы и неэффективны многие институты рыночной инфраструктуры, очень низки предпринимательская этика и культура, значительная часть населения враждебно относится к предпринимателям как слою общества.

Характерными чертами предпринимательства в России является тесная связь предпринимателей с государственным аппаратом. Во-первых, в стране сохраняется огромное число полугосударственных предприятий, которые были приватизированы не полностью, поэтому их нынешние руководители должны учитывать возможности государственного вмешательства в управление ими («Газпром» и др.). Во-вторых, очень высока зависимость даже целиком частных компаний от государственного аппарата из-за высокой бюрократизации и коррумпированности всей жизни в стране, в том числе хозяйственной. В-третьих, многие российские чиновники сами являются негласными предпринимателями (временно выйдя из бизнеса на период госслужбы или создав свой бизнес за счет взяток на госслужбе), руководя своими фирмами через подставных лиц.

В принципе тесная связь бизнеса и государственного аппарата может иметь как позитивное воздействие на национальную экономику (пример Японии и в меньшей степени – Южной Кореи), так и негативное (пример Индии, отчасти – Бразилии). Пример Японии и Южной Кореи говорит о возможности повышения эффективности национальной экономической политики путем тесного взаимодействия между предпринимателями и чиновниками на основе высокого профессионализма, большого чувства ответственности у обеих групп, а также исторически сложившихся тесных связей между ними. Пример Индии и Бразилии свидетельствует об обратном – о снижении эффективности экономической политики из-за переплетения предпринимателей и чиновников на основе их коррумпированности, в результате чего доходы национального бизнеса во многом зависят не от наличия предпринимательских способностей, а от близости к государственному аппарату [102, с. 155–156].

Подобное хозяйственное поведение называют «рентоориентированным», т. е. нацеленным на получение административной (политической и т. п.) ренты от своих личных связей, а не обычной, классической предпринимательской прибыли. Как писал известный американский специалист по вопросам управления Питер Друкер, «опыт Японии учит нас одному: необходимо поддерживать самые тесные отношения между правительством и бизнесом. Но это возможно лишь в одном случае, если и правительство, и бизнес высокоразвиты и достаточно компетентны. В противном случае, как можно убедиться на примере Индии и Бразилии, эти отношения сведутся к панибратству и коррупции вместо выработки и проведения правильной политики и достижения успехов в развитии. Другими словами, урок Японии больше пригоден для развитых, чем для развивающихся стран» (цит. по [70, с. 215]).

Еще более опасной чертой российского предпринимательства является его сильная криминализация и принадлежность целых секторов экономики к теневой экономике [102, с. 777–835].




1.1.3 Рост значения предпринимательства и предпринимательского ресурса в условиях глобализации


В современных условиях глобализации и либерализации хозяйственной деятельности, когда даже малым и средним предпринимателям становятся доступны трудовые, природные, капитальные и интеллектуальные ресурсы далеких от них государств и тем более их товары и рынки сбыта, еще большее значение приобретает предпринимательский ресурс. Это объясняется следующим [102, с. 156–157].

1. По мере большей доступности экономических ресурсов разных стран мира в хозяйственной жизни возрастает значение не природных ресурсов и физического (основного и оборотного) капитала, а трудовых ресурсов (точнее, квалифицированных трудовых ресурсов), особенно знаний и предпринимательского ресурса, другими словами – человеческого капитала. Это происходит из-за того, что в современных условиях именно эти ресурсы дают наибольшую отдачу от вложенных в них средств.

2. Даже компании, не связанные с внешним рынком, испытывают все большее давление со стороны иностранных конкурентов на внутреннем рынке, чтобы ее выдержать, им нужно постоянно повышать уровень менеджмента, т. е. более эффективно использовать свой предпринимательский потенциал.

В результате «в качестве решающего фактора производства теперь выступает менеджмент. Именно менеджмент определяет теперь позицию, занимаемую той или иной страной в конкуренции» (цит. по [70, с. 167]). Особо важен предпринимательский ресурс фирмам, постоянно и активно действующим на внешних рынках, – транснациональным корпорациям (ТНК). Так, согласно модели монополистических преимуществ ТНК и вобравшей ее как составную часть эклектической модели Дж. Даннинга [102, с. 52~54], у транснациональной корпорации должны быть преимущества перед местными конкурентами. Одним из таких преимуществ может быть большой предпринимательский потенциал ТНК, базирующийся на знании и опыте работы в условиях жесткой конкуренции.




1.1.4 Роль предпринимательства в теории конкурентных преимуществ


Американский экономист Майкл Портер в своей известной книге «Международная конкуренция», объясняя разную конкурентоспособность различных отраслей и подотраслей той или иной страны на мировом рынке, приходит к следующему выводу: высокого уровня международной конкурентоспособности достигают в стране часто те отрасли, где есть возможность применить в организации и управлении фирм те национальные особенности страны, которые повышают их конкурентоспособность. В Италии, стране с сильными семейными связями и огромным культурным наследием, это отрасли с преобладанием мелкого, нестандартного и требующего художественного вкуса производства. В Германии, с ее высокой дисциплиной и отличным инженерным образованием, это высокотехнологичные отрасли с иерархически организованными фирмами и высокой дисциплиной производства. В Японии высококонкурентоспособны те отрасли, где требуется высокая кооперация между всеми работниками, т. е. отвечающие такой яркой черте японского национального характера, как сплоченность.

Проанализировав более сотни отраслей и подотраслей десяти развитых стран мира, Портер заключает, что преуспевшие в международной конкуренции фирмы использовали такие элементы хозяйственной стратегии, как инновации, непрерывное улучшение своей организации, совершенствование конкурентных преимуществ, а также глобальный подход к хозяйственной стратегии. Этот подход означает, что необходимо осуществлять хозяйственную деятельность во всем мире, а не только на внутреннем рынке, как только конкурентоспособность фирмы начинает позволять ей делать это [108].




1.2 Этапы эволюции государственного регулирования экономики и предпринимательства в КНР


Государственное регулирование экономики и предпринимательства – одна из важнейших составляющих национальной социально-экономической модели развития страны. Действительно, согласно канонам современной экономической теории, госрегулирование – это один из трех основных уровней системы общественного регулирования национальной экономики, наряду с «собственно рыночным» и корпоративным уровнями данной системы (см., например: [12, с. 659–660]).

В Китае за время существования КНР (начиная с 1949 г.) теория и практика ГРЭП прошли существенную эволюцию. Рассматривая ее, целесообразно предпринять попытку анализа таких взаимообусловленных конкретных проблем и вопросов, как:

1) основные этапы эволюции ГРЭП и их отличительные особенности, связанные прежде всего с радикальными изменениями общественного механизма соединения факторов производства и отношений собственности;

2) реальное содержание соответствующего указанным изменениям теоретического «поиска» китайского руководства, выразившегося, в частности, в коренном пересмотре значения таких фундаментальных для КНР категорий, как «социализм», «план», «рынок» и ряд производных от них понятийных форм;

3) ретроспективный анализ и идентификация современной китайской модели ГРЭП с точки зрения оценки, во-первых, поэтапного изменения степени и форм воздействия государства на экономику и, во-вторых – ее отличия и/или соответствия (степени корреляции элементов и т. п.) предшествующему национальному и мировому опыту.

Рассматривая первый из указанных выше вопросов, логично исходить из общей схемы периодизации послевоенного социально-экономического развития Китая, основные элементы которой были предложены авторитетными китайскими учеными (Ху Аньганом, Линь Ифу, Цай Фаном и др.) и затем обобщены и доработаны российскими китаеведами[2 - Первоначальный вариант данной схемы отражен, в частности, в изданиях известного российского учебника (см.: [103, с. 334–337, 349; 104]). В доработанном виде данная схема опубликована в таких совместных публикациях автора настоящей монографии, как: [86; 108].]. Согласно ей, в частности, данное развитие можно разбить на четыре этапа, определивших эволюцию национальной экономической модели КНР как модели догоняющего развития и модернизации экономики:

Первый этап (конец 1940—первая треть 1950-х гг.) с соответствующей ему несколько обновленной, усовершенствованной после победы народной революции 1949 г., буржуазно-демократической теоретической моделью «новой демократии» Мао Цзэдуна[3 - Первая, оригинальная версия концепции «новой демократии» была выдвинута в работах Мао Цзэдуна конца 1930 – начала 1940-х гг.]. Принципиальными характеристиками данной модели были:

– ориентация на экономический союз КПК с национальным бизнесом, предполагавший длительное развитие частнокапиталистического предпринимательства как одну из важных форм роста многоукладной экономики и рыночных отношений; ставка на национальный капитал как существенный источник финансирования и субъект индустриализации; стремление к использованию хозяйственно-управленческого и инженерно-технического потенциала предпринимателей в экономическом строительстве;

– расчет на постепенное, не форсируемое «сверху» перерастание «новой демократии» в некий весьма абстрактно понимаемый тогда «социализм» в достаточно отдаленном будущем («через несколько десятилетий или как минимум 20~25 лет»);

– провозглашение в рамках единого фронта политического союза с предпринимателями, означавшего на деле определенные, достаточно строго дозированные политические уступки им: сохранение политических прав, ограниченный допуск их представителей в органы законодательной и исполнительной власти (при фактической безусловной монополизации важнейших властных функций в них коммунистами), санкционирование таких выражавших интересы национального капитала общественно-политических институтов, как демократические партии;

– привнесение в связи КПК с национальным бизнесом определенных элементов надклассовой, общенациональной общности, апелляции к его патриотизму, «особой революционности», попытки КПК взять на себя роль регулятора отношений между трудом и капиталом.

Второй этап (вторая половина 1950-х – 1970-е гг.) с характерной для него стратегией развития административно-командной экономики китайского типа, так называемой коммунистической («советской» и т. п.) моделью Мао Цзэдуна. Определяющими чертами этого этапа были:

– стратегическая цель «перегнать Англию и догнать Америку» и связанное с этим форсирование экономического роста вплоть до авантюры «большого скачка» (попытки резко повысить темпы роста промышленности в 1958–1960 гг. на основе массового использования примитивных технологий и ручного труда);

– заимствованная у СССР ориентация на приоритетное развитие тяжелой промышленности и ВПК, выкачивание финансовых ресурсов для индустриализации из деревни посредством механизма «ножниц цен» на промышленную и сельскохозяйственную продукцию;

– политика «высокого накопления и низкого потребления»; запрещение и попытки полной ликвидации частного предпринимательства; построение «чистого социализма» в виде народных коммун в деревне с их тотальным обобществлением;

– «опора на собственные силы», усилившаяся после рокового размежевания с Советским Союзом в начале 1960-х гг., включая попытки тотального импортозамещения.

Попытка реализации этой стратегии, несмотря на ряд достижений в 1950-е гг., в итоге привела к острому социально-экономическому кризису, особенно в годы «культурной революции» (1966–1976).

Третий этап (конец 1970-х – 1990-е гг.) с соответствующей ему стратегией перехода к рыночной экономике, так называемой моделью Дэн Сяопина. Ее наиболее отличительные черты:

– ускорение экономического роста за счет возрождения и допуска частного предпринимательства в большинство отраслей экономики (как «дополнения экономики, основанной на общественной собственности»);

– поощрение «достижения частью людей и регионов зажиточности раньше других» (так называемая концепция «очередности в обогащении»), активное формирование рыночных механизмов и институтов, стимулирование конкуренции;

– политика внешнеэкономической открытости и экспортной ориентации экономики прежде всего через создание специальных экономических зон (СЭЗ) и ставки на эффективное использование Китаем своего основного международного конкурентного преимущества – обильных и дисциплинированных трудовых ресурсов.

В отличие от первой, эта стратегия, напротив, вызвала ускорение и способствовала относительно устойчивому и быстрому экономическому росту Китая, хотя издержки этого роста оказались весьма значительными – нехватка природных ресурсов, загрязнение окружающей среды, углубление социальных и межрегиональных проблем.

Четвертый, современный, э т а п (с начала 2000-х гг. по настоящее время), отличающийся постоянно модифицируемой стратегией более сбалансированного, гармоничного развития рыночной экономики, так называемой моделью Ху Цзиньтао и его преемника (с ноября 2012 г.) Си Цзиньпина. Основные черты этого этапа:

– стремление уменьшить разрывы в уровнях развития между городом и деревней, отдельными регионами страны, экономикой и социальной сферой;

– большее внимание к окружающей среде, более гармоничное сочетание внутреннего развития, повышения емкости внутреннего рынка и внешней открытости, активной экспортной ориентации;

– национальная задача – к середине XXI в. построить в Китае «среднезажиточное» общество для большинства его населения, максимально сократив при этом отставание КНР по основным среднедушевым показателям от экономически развитых стран мира.

Основные этапы эволюции модели ГРЭП в КНР в целом, на наш взгляд, соответствуют кратко представленным выше общим этапам послевоенного социально-экономического развития Китая. Данное соответствие проистекает прежде всего из в той или иной степени радикальных изменений отношений собственности и общественного механизма соединения факторов производства на каждом из указанных выше этапов. Причем эти изменения были вызваны сочетанием экономических и политических, внутренних и внешних для КНР причин и обстоятельств.

Так, в первый, «новодемократический», период развития КНР (конец 1940 – первая половина 1950-х гг.), несмотря на образование масштабного госсектора (за счет национализации собственности бюрократического и иностранного капитала), в условиях многоукладности и абсолютного преобладания мелкотоварных форм производства в национальной экономике, китайская модель ГРЭ была во многом ориентирована на возможность косвенного макроэкономического, но в целом весьма эффективного управления и контроля развития частного сектора:

– посредством преимущественного использования экономических и правовых рычагов, применения довольно гибкой системы товарно-денежных, рыночных регуляторов;

– без радикального вмешательства в отношения собственности в частном хозяйстве и существенного нарушения процесса его расширенного воспроизводства;

– не снижая присущего частному капиталу высокого уровня деловой активности и хозяйственно-управленческой маневренности в развивающейся рыночной экономике.

Уже тогда политика КПК в отношении частного предпринимательства позволила использовать его в качестве: стабильного источника аккумулирования государством средств для ускоренного развития государственного и кооперативного секторов экономики; источника финансирования и одного из субъектов индустриализации; средства преодоления товарного дефицита, развития и стабилизации товарного рынка, улучшения снабжения населения потребительскими товарами; средства снижения остроты проблем занятости и дефицита квалифицированного рабочего и хозяйственно-управленческого персонала в условиях восстановления народного хозяйства (подробнее см. [132; 75; 68]).

На втором этапе – этапе строительства и функционирования в КНР административно-командной экономики китайского типа (вторая половина 1950 – конец 1970-х гг.) – национальная модель ГРЭП претерпела весьма радикальные изменения: от смешанного административно-рыночного, т. е. преимущественно косвенного с применением рыночного инструментария, воздействия государства на частный сектор и всю экономику, до попытки директивного планирования всех сфер экономической деятельности и прямого государственного управления хозяйственными процессами.

Логика развития указанных радикальных изменений была по сути предопределена тем ключевым обстоятельством, что китайские руководители по советскому образцу избрали стратегию индустриализации с приоритетным упором на форсированное развитие такой капиталоемкой отрасли, как тяжелая промышленность.

Данный выбор, во-первых, вступал в явное противоречие с отсталой отраслевой структурой и, как следствие, с острой капиталодефицитностью экономики КНР[4 - В первой половине 1950-х гг. современная промышленность составляла менее 10 % структуры ВВП страны по добавленной стоимости, тогда как сельское хозяйство и кустарная промышленность – более 90 %; абсолютное большинство (не менее 90 %) всего населения и занятых проживало в деревне. – См., в частности: [125, с. Ш-37].], что стало вполне очевидным уже в 1960-е годы, особенно после разрыва отношений Китая с СССР как основным внешним источником финансирования китайской индустриализации.

Во-вторых, достижение поставленной приоритетной задачи в рамках сохранения рыночного механизма соединения факторов производства и легитимного частного предпринимательства тогда в Китае было невозможным. Как вполне справедливо констатируют в этой связи современные китайские ученые, в процессе формирования административно-командной экономики (или в китайской терминологической интерпретации – «традиционной экономической системы») «можно отчетливо разглядеть следующую историческую и логическую связь: от выбора стратегии приоритетного развития тяжелой промышленности к формированию макроэкономической среды с деформированными ценами на продукцию и факторы производства, затем к установлению высокоцентрализованной системы планового распределения ресурсов и, наконец, к созданию совершенно лишенного самостоятельности механизма хозяйствования на микроуровне» [98, с. 79].

Хотя первая пятилетка (1953–1957) с помощью СССР была завершена весьма успешно[5 - В частности, реальные среднегодовые темпы прироста ВВП составили 7,8 %. – См. [103, с. 338].], недостаточная эффективность административно-командной системы управления экономикой в Китае проявилась уже в конце 1950-х —1960-е гг. К концу 1970-х гг. данная система вступила в фазу острого кризиса, обусловленного как внутренними, так и внешними причинами.

К числу последних следует отнести прежде всего практическую изоляцию Китая от мирового рынка, включая рынки передовой техники и технологий, и, как следствие, прогрессировавшее углубление научно-технического и социально-экономического разрыва между этой страной и развитыми капиталистическими государствами, к числу первых – многоплановые проявления и последствия неспособности государства как монопольного хозяйствующего субъекта обеспечить эффективное, адекватное потребностям страны соединение личного и вещественных факторов производства, в частности низкую трудовую мотивацию административно несвободной рабочей силы; падение темпов экономического роста и его интенсивной составляющей[6 - Например, доля интенсивных факторов в приросте валовой продукции промышленности в 1970-е гг. не превышала 19 %. – См.: Чжунго цзинцзи няньцзянь – 1985 (Экономический ежегодник Китая – 1985). Пекин, 1985. С. V-245.], снижение ресурсоотдачи – производительности труда, фондоотдачи, совокупной факторной производительности (СФП); углубление структурных народно-хозяйственных (межотраслевых, внутриотраслевых, межрегиональных и др.) диспропорций; обострение противоречия между «производством ради производства», безусловным приоритетом фондоемких отраслей и демографической ситуацией в стране; нарастание ресурсоограниченности и дефицитности экономики; общее снижение жизненного уровня населения, угроза голода для его значительной части и т. д. (см. подробнее [127, гл. 1; 114, с. 11–19; 71, с. 89–90]).

Третий этап эволюции модели ГРЭП обусловлен стратегическими приоритетами возрождения и быстрого пореформенного развития смешанной рыночной экономики в КНР в конце 1970-х – 1990-е гг. Реформа хозяйственного механизма и отношений собственности, поддержанная Дэн Сяопином и его сторонниками, стартовав на рубеже 1970-1980-х гг. как стихийное общественное движение в деревне, инициировала не только деколлективизацию аграрного сектора, но и последующий постепенный демонтаж всей административно-командной системы управления национальной экономикой в КНР.

Действительно, в форме семейного подряда было по сути, восстановлено частное хозяйствование крестьян, базирующееся на аренде земли и частной собственности на остальные производственные фонды[7 - Уже в 1985 г. около 60 % стоимости этих фондов приходилось на долю индивидуальной и коллективно-долевой форм частной собственности крестьянских дворов. Расчет по: Цзинц-зи яньцзю. 1987. № 1. С. 5.]. Став механизмом раскрепощения личного фактора производства, рычагом подъема сельского хозяйства, семейный подряд создал или катализировал созревание объективных предпосылок отраслевой диверсификации отношений частной собственности в деревне, развития их за пределы собственно сельскохозяйственного производства. Реформа отношений собственности на селе объективно подталкивала и к развертыванию адекватных или близких ей по социально-экономическому содержанию процессов в городе, проявившихся, в частности, в возрождении предпринимательства в различных формах несельскохозяйственного частного сектора, а в последующем – в крупномасштабных мерах по структурно-организационной перестройке и коммерциализации экономики, основанной на общественной собственности [71, с. 90–91].

Как считают некоторые отечественные китаеведы-экономисты, мнение которых по данному вопросу мы разделяем, принципиально важно видеть при этом прямую корреляцию, органическую взаимозависимость «рыночной» и «имущественной» составляющих китайской реформы: вынужденная, обусловленная глубоким кризисом этатистского хозяйства передача прав собственности в деревне от государства частным лицам послужила катализатором товаризации, «высвобождения» личного и вещественных факторов производства в масштабах всей экономики, что в свою очередь создало материальные условия для дальнейшей диверсификации и углубления де-факто приватизационного и в целом рыночного реформенного процессов [71, с. 93].

Китайские экономисты Ци Сянь и Чжу Эрцзюань (г. Тяньцзинь) в этой связи, в частности, отмечали как важное условие быстрого развития частного предпринимательства в годы реформы то обстоятельство, что «основные факторы производительных сил начали свободно двигаться и по-новому группироваться» [128, с. 13].





Конец ознакомительного фрагмента. Получить полную версию книги.


Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/andrey-kudin/chastnye-predpriyatiya-v-kitae-politika-i-ekonomika-retrospek/) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.



notes


Примечания





1


Весьма индифферентно с точки зрения реальных отношений собственности, трактуемого в КНР с помощью таких общепринятых идеологизированных терминов, как «предприниматели» (циецзя), «народные предприятия» (миньин цие), «рыночные компании» (шанши гунсы) и т. п.




2


Первоначальный вариант данной схемы отражен, в частности, в изданиях известного российского учебника (см.: [103, с. 334–337, 349; 104]). В доработанном виде данная схема опубликована в таких совместных публикациях автора настоящей монографии, как: [86; 108].




3


Первая, оригинальная версия концепции «новой демократии» была выдвинута в работах Мао Цзэдуна конца 1930 – начала 1940-х гг.




4


В первой половине 1950-х гг. современная промышленность составляла менее 10 % структуры ВВП страны по добавленной стоимости, тогда как сельское хозяйство и кустарная промышленность – более 90 %; абсолютное большинство (не менее 90 %) всего населения и занятых проживало в деревне. – См., в частности: [125, с. Ш-37].




5


В частности, реальные среднегодовые темпы прироста ВВП составили 7,8 %. – См. [103, с. 338].




6


Например, доля интенсивных факторов в приросте валовой продукции промышленности в 1970-е гг. не превышала 19 %. – См.: Чжунго цзинцзи няньцзянь – 1985 (Экономический ежегодник Китая – 1985). Пекин, 1985. С. V-245.




7


Уже в 1985 г. около 60 % стоимости этих фондов приходилось на долю индивидуальной и коллективно-долевой форм частной собственности крестьянских дворов. Расчет по: Цзинц-зи яньцзю. 1987. № 1. С. 5.



Если текст книги отсутствует, перейдите по ссылке

Возможные причины отсутствия книги:
1. Книга снята с продаж по просьбе правообладателя
2. Книга ещё не поступила в продажу и пока недоступна для чтения